К вопросу об определении жанра фэнтэзи
Взаимодействие и взаимовлияние искусства и жизни в разные времена и эпохи приобретает различные формы. Точнее сказать, все что касается "взаимо- " - вещь весьма условная, и каковы бы ни были внешние признаки направления этого влияния, над обеими структурами (искусство и жизнь) всегда находится некая третья сущность или субстанция. В данном случае речь не идет о персонифицированной сущности, скорее предмет, о котором мы говорим, следует определить как самосознание или самоосознание. Иначе говоря, и на жизнь и на искусство оказывает влияние, причем влияние определяющее, способ восприятия человеком или нацией (сообществом) мира, ощущение своего места в этом мире и признание за тем или иным элементом этого мира творческого начала.
Эти вопросы, связанные с самоопределением человека во всей системе Бытия, традиционно относятся к духовной, мистической сфере жизни. Это те вопросы, о которых мало услышать, нужно решить их для себя. По словам русского философа И.Ильина, "жить на свете - значит выбирать и стремиться; кто выбирает и стремится, тот служит некоторой ценности, в которую он верит". И именно эта ценность и определяет сущность человеческой жизни и сущность творимого человеком - искусства.
При рассмотрении истории искусства и, в частности, литературы разграничение родов, видов и жанров происходит с учетом собственно литературоведческих особенностей: стиля, идеи, принципов построения образной системы, наличия и трактовки символических аспектов и т.д. Но в современном нам литературном (и культурном) пространстве функционируют настолько видоизмененные временем формы, что их жанровое определение не может состояться без погружения внимания исследователя в мировоззренческие, онтологические основы их бытования. В противном случае, границы жанров и направлений оказываются размытыми, и происходит их смешение. А для читателя незнание признаков дифференцирования отдельных явлений литературы чревато неверным их истолкованием и пониманием.
Феномен "фэнтэзи" является одним из случаев, нуждающихся именно в подобной проработке. Необыкновенная популярность этого жанра (воспользуемся пока этим термином), проникновение его во все виды искусства, увлеченность фэнтэзи определенной части читающей публики, частое проникновение отдельных элементов фэнтэзийного стиля в иные жанровые построения - все это подтверждает необходимость определения основных характеристик фэнтэзи как литературного явления.
Чаще всего мы сталкиваемся с отношением к фэнтэзи как к некоей группе атрибутов: магия, средневековый колорит в одежде, оружии, соответствующий кодекс моральных ценностей - и это, в сущности правильно, но касается исключительно стилистической обрисовки описываемого. И подобные приметы можно встретить в произведениях, посвященных исторической тематике. Однако даже самый неискушенный читатель никогда не спутает рассказ о средневековье со всей его мистичностью с фэнтэзи-повествованием. Следовательно, отличие есть и лежит оно в более глубоких слоях структуры произведения.
Давайте выявим наиболее существенные аспекты и признаки фэнтэзи-мира (и это первый признак - во всех формах фэнтэзи создается пространственно- временная определенность, не имеющая жестких границ и месторасположения в нашем Бытии, но вполне очерченная, то есть мы можем говорить о некоем мире, созданном авторами в процессе их творчества ).
В фэнтэзи все явления окружающей персонажей действительности воспринимаются ими как живые вещи, т.е. автор любого фэнтэзи вслед за Фалесом Милетским вровозглашает: "Все имеет душу". Подобное одушевление - неотъемлемая часть логики фэнтэзи-мира, на этом принципе строятся многочисленные легенды и сама история, взаимоотношения героев и окружающей их природы.
Далее, в фэнтэзи-мире одушевленные предметы и понятия-сущности всегда имеют черту антропо- или зооморфизма. Все явления (или проявления) являют (или проявляют) себя в облике человекоподобном. Причем следует заметить, что это не связано с человеческим к ним отношением, они не видятся такими, они такие на самом деле. Все природные, а также сугубо магические стихии представлены в персонифицированном виде, поэтому обращение к ним не выходит за рамки реальности. Так создается особая атмосфера волшебного мира. В фэнтэзи-мире все пронизано связью реального и сверхъестественного. И в этом особенность мировоззрения "в стиле фэнтэзи" - оно всегда пантеистично.
В продолжение этой мысли можно указать еще на одну характеристику фэнтэзи, особенно классического: взгляд персонажа и читателя обращен всегда сквозь события к сущности мироздания. Подобный космоцентризм и диктует особое отношение к любому явлению в фэнтэзи-мире, когда во всем видится отражение и влияние надмировых сил.
Личный героизм, доблесть и прочие достоинства конкретного персонажа могут возвести его в ранг героя, полубога, поднять его над уровнем остальных действующих лиц и даже в чем-то уравнять с теми, кто управляет данным миром. Но ни о каком единении с богами (назовем их так) не может идти и речи: человек как и все в мироздании фэнтэзи имеет свое место, роль и предназначение, определенное не им, и даже не богами, а самой жизнью. В этом смысле фэнтэзи является образцом весьма заданной, цикличной, имеющей завершенность в самой своей идее структурой.
И если собрать воедино все вышеперечисленные признаки, то можно определить сущность фэнтэзи одним словом - миф. Именно мифологическое мировоззрение лежит в основе возможности реального сосуществования в одном пространстве повседневного и магического. Именно в контексте мифа возможна сама магия, то есть сотворение чудес в, так сказать, материальном, природном их варианте, без привлечения каких-либо духовных сил человека или могущества трансцендентного миру Божества. Все волшебство, равно как и все волшебные существа, находятся вместе с человеком в одной среде, и поэтому для общения с ними не требуется ни тайны, ни мистики.
Таким образом, говоря о фэнтэзи, нужно четко разграничивать и разводить понятия "фантазия" и "фантастика". И в этом смысле различие между фэнтэзи и тем, что обычно называют научной фантастикой, очевидно. Дело здесь не в степени технократичности того или иного мира, созданного писателем, а в том, какими принципами и закономерностями руководствуется и управляется этот мир и, наконец, насколько он нов. Можно ли считать творческим откровением (в смысле - созидательным) создание реальности, дублирующей уже пройденный человечеством этап мифологизированного самоопределения? Или следует признать, что сейчас мы наблюдаем некий возврат интереса к мифу, своеобразную реставрацию язычества, как это было уже в эпоху Возрождения (которую часто называют неоязычеством). Сегодняшнее общество переживает невиданный доселе период секуляризации, обмирщения, отхода от многовекового опыта духовного развития к более древней традиции магического материализма. По-видимому, это неизбежно, но не стоит обманывать самих себя, давая этому неверные определения. Духовный голод человек часто компенсирует заменителями собственно духовной пищи, основываясь на внешнем, чудесном сходстве. Но стоит ли переживать как откровение то, что по сути является неким атавизмом?
Что же касается фэнтэзи, то здесь мы имеем дело с феноменом именно атавистического свойства: не имея истинной веры, мы невольно тянемся к тому, что было верой в самом начале человечества, к мифу, забывая о том, что по сути возвращаемся назад. Мы смотрим на закат, восхищенные его красотой, готовы идти за ним, лишив себя навсегда дневного солнца, и не осознаем это как потерю. А величайшие художники, творцы фэнтэзи-миров своим талантом помогают нам в этой одержимости.
Адрес Валерии Сайченко: twilight@telecom.kuban.ru
enclave.kubannet.ru/stats/genre.htm, Апрель 1999
